 
Был ли у всенародно любимого персонажа произведений Юлиана Семенова штандартенфюрера СС Макса фон Штирлица – полковника Максима Максимовича Исаева – прототип? В свое время Семенову благодаря личному знакомству с одним из высокопоставленных руководителей КГБ СССР выпала редкая удача: он получил возможность поработать в недоступном тогда исследователям архиве Первого Главного управления КГБ (внешняя разведка) и был выборочно ознакомлен с некоторыми эпизодами из личных дел ряда советских агентов в фашистской Германии. Одно из этих дел касалось агента А-201, оперативная кличка "Брайтенбах”. Некоторые художественные коллизии "Семнадцати мгновений весны” скорее всего навеяны перипетиями его судьбы. Шел май сорок пятого. Берлин лежал в руинах. В развалины были обращены и многие из 36 зданий немецкой столицы, в которых размещалось главное управление имперской безопасности – РСХА. На пепелище одного такого особняка по адресу Принцальбрехтштрассе, 4, где еще недавно располагался шеф гестапо группенфюрер СС Генрих Мюллер, группа советских офицеров разведки и контрразведки искала сохранившиеся документы. Возглавлял поиски полковник госбезопасности Александр Коротков, назначенный в Берлин резидент внешней разведки НКВД-НКГБ. В одном из помещений, заваленных полусожженными бумагами, сотрудник Короткова подобрал учетную карточку некоего гауптштурмфюрера СС, служившего в 4-м управлении РСХА (гестапо) и арестованного все тем же гестапо. Сведения об арестанте обрывались датой ареста. Где он содержался, в чем обвинялся, что с ним стало – никаких пометок в документе, вопреки немецкой пунктуальности, не имелось… Исчезнувшего в недрах тайной полиции гауптштурмфюрера звали Вилли Леман. Его последней должностью в РСХА был пост начальника контрразведки на заводах рейха. Руководителям советской разведки он был известен под кодовым именем А-201. А вот Александр Михайлович Коротков с осени 1940 года знал его под псевдонимом "Брайтенбах”. Случайная находка 1945 года давала ответ на многие вопросы, мучавшие Короткова с конца 1942 года, когда агент таинственно исчез… Кто же был этот офицер гестапо, как и почему связал он свою жизнь с советской разведкой? Вилли Леман родился в 1884 году под Лейпцигом в семье учителя. В поисках романтики 17-летним юношей он вступил добровольцем в германский ВМФ, где и прослужил свыше 10 лет. Как видно из материалов его личного дела, хранящегося в архиве Службы внешней разведки РФ, в 1905 году ему довелось быть свидетелем гибели русской эскадры в Цусимском сражении. Он тогда служил артиллерийским старшиной на кайзеровском крейсере, находившемся в районе боевых действий с целью "обсервации”. Проявленные русскими моряками в безвыходном положении мужество и отвага запомнились Вилли, по его словам, на всю жизнь. В 1911 году Леман уволился с военной службы и был принят в прусскую полицию. Сначала он был рядовым полицейским, но вскоре способного сотрудника перевели в контрразведывательный отдел при полицай-президиуме Берлина. Во время Первой мировой войны Вилли проявил себя зрелым контрразведчиком, на его счету числилось несколько обезвреженных шпионов стран Антанты. Поэтому после обучения на спецкурсах с 1920 года он стал старшим референтом отдела 1А, возглавлявшегося Рудольфом Дильсом. Под этим шифром скрывалась политическая полиция Пруссии, которой суждено было в 1933 году стать ядром гестапо. Леман являлся одним из наиболее авторитетных помощников Дильса. Через него проходили многие важнейшие документы прусской полиции, затем гестапо и созданного в 1939 году РСХА. Он был в курсе всей переписки отдела 1А, распределял дела между сотрудниками, докладывал начальству о результатах их деятельности, проводил ежедневные совещания с младшими чиновниками, лично вел особо важные расследования. Вилли присутствовал на всех дипломатических приемах с участием военных атташе, выезжал с ними на военные маневры и в другие поездки по Германии, сам и через агентуру осуществляя негласное наблюдение за контактами этих иностранцев с немецкими гражданами. Фактически Леман был тем человеком, к которому сходились важнейшие нити руководства контрразведкой в Веймарской республике, проводившейся по линии политической полиции параллельно с контршпионажем, осуществлявшимся штабом рейхсвера. И хотя ответственные решения в этой области принимали руководители более высокого ранга, Леман был в них посвящен, так как во многих случаях отвечал за исполнение. Вербовка этого человека стала невероятной удачей советской разведки. Для исследователей новейшей политической истории Германии должен представлять особый интерес тот факт, что в 1930 году именно Леману поручили "разработку” советского полпредства и торгпредства в Берлине, а в 1933-м он возглавил спецподразделение в структуре отдела 1А по борьбе с "коммунистическим шпионажем”. Кто бы мог подумать, что этот респектабельный и степенный чиновник станет подлинным ангелом-хранителем советских разведчиков в Германии? Первое упоминание о Лемане в делах архива СВР датировано 7 сентября 1929 года. В этот день руководитель внешнеполитической разведки СССР (Иностранный отдел ОГПУ) Михаил Трилиссер направил в берлинскую резидентуру, которую тогда возглавлял Борис Берман, шифротелеграмму: "Ваш новый агент А-201 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где малейшая неосторожность со стороны А-201 или А-70 может привести к многочисленным бедам. Считаем необходимым проработать вопрос о специальном способе связи с А-201″. Здесь не обойтись без пояснений. А-201 – это, понятно, Леман. А вот А-70 – его приятель, уволенный из прусской полиции за дисциплинарные проступки, Эрнст Кур. Намерение завязать тайные контакты с русской резидентурой, деятельность которой он отслеживал и анализировал, у немецкого контрразведчика созрело давно. Но будучи человеком осторожным, Леман избегал поспешных шагов, благо располагал возможностью использовать для налаживания отношений с советскими разведчиками доверенное лицо. Им и стал Эрнст Кур, по совету Вилли обратившийся в советское полпредство в поисках источника доходов. После беседы с Куром, проведенной работником резидентуры, решено было завербовать бывшего полицейского, с тем чтобы использовать его для конспиративного сбора сведений о лицах, интересовавших советскую разведку, с выплатой денежного вознаграждения за добытую информацию. Чтобы найти ответы на ставившиеся перед ним вопросы, Кур обращался к Леману, и скоро в резидентуре узнали: наиболее ценные сведения тот получает из источника в политической полиции. Со своей стороны и Леман убедился, что с русскими можно иметь дело, и вступил в прямой контакт с резидентом Берманом. Вскоре посреднические услуги А-70 – Кура – Леман и его новые "друзья” из СССР сочли не только излишними, но и опасными. Тот имел скверную привычку, получив за конспиративное сообщение деньги, отправляться в злачные места Берлина (чаще всего на "Кудам” – Курфюрстендам, о котором, если вспомнить знаменитый телефильм, Мюллер – Броневой говорит Штирлицу – Тихонову) и гулять ночь напролет. Здесь работали полицейские осведомители, и Леман знал это из первых уст, поскольку регулярно читал их донесения о подозрительных личностях, засветившихся на "Кудаме”. От гуляки надо было срочно избавляться. Вилли поговорил со своим приятелем и недвусмысленно дал ему понять, что его уже взяла на прицел контрразведка и лучше бы ему из Германии поскорее исчезнуть. Напуганный Кур внял совету. Его перевезли в Швецию и арендовали для него лавку в одном из небольших городков. Здесь он и доживал свой век под видом мелкого торговца, не порывая отношений с покровителями из СССР. Магазинчик же Кура использовался советской разведкой в качестве "почтового ящика”. А разведывательные возможности Лемана расширялись. В конце 1932 года в его отдел были переданы все дела по польскому шпионажу против Германии, которые в тот период представляли для советской разведки огромный интерес в связи с тем, что Польша проводила в отношении СССР враждебную политику. Польские дела в отделе 1А вел капитан Абт, приехавший из Восточной Пруссии. Он отслеживал и советский экономический шпионаж. О полученных материалах и той, и другой проблематики он, естественно, ставил в известность своего патрона – Лемана, советовался с ним, тем более что между ними сложились теплые, дружеские отношения. Так благодаря "Брайтенбаху” Абт стал для советской разведки еще одним важным источником информации, с которым работали "втемную”. Взяв в начале 1933 года в свои руки деятельность прусской полиции по борьбе с "коммунистическим шпионажем”, Леман позаботился о том, чтобы ни один факт такого шпионажа при нем так и не удалось раскопать. Это тем более примечательно потому, что шеф Лемана Дильс, почувствовав, что не сегодня-завтра нацисты возьмут власть в Германии, рьяно выслуживался перед ними. Он поставил Вилли конкретную задачу: найти достаточно веские доказательства, что КПГ и ее вожак Эрнст Тельман готовят коммунистический переворот, опираясь на легальную и нелегальную поддержку Москвы. Леман поставил в известность о замысле Дильса советского резидента Бермана. С одобрения Москвы резидентура практически оборвала связи с лицами, известными левыми взглядами, провела основательную чистку агентурной сети, решительно распрощавшись со всеми, кто мог попасть в поле зрения немецкой политической контрразведки. Не сумев даже с помощью прусской полиции раздобыть никаких заслуживающих внимания материалов о нелегальной деятельности "агентов Коминтерна”, Герман Геринг в конце концов распорядился начать подготовку к грандиозной провокации – поджогу рейхстага, осуществленному в ночь на 27 февраля 1933 года. За ним последовали Лейпцигский процесс над Георгием Димитровым и его "сообщниками” и одобренные рейхстагом законы о введении чрезвычайного положения "для защиты немецкого народа”, которые, собственно, и дали Гитлеру диктаторские полномочия. Таким образом, роль Лемана во внутригерманских событиях 1933 года далеко превзошла по степени важности все, что мог бы совершить обычный агент, лишь собирающий информацию. Это была роль политическая, ибо Вилли, возможно, сам того не ведая, в очень большой мере оказался причастен к срыву задуманного Гитлером и Герингом плана моментального установления диктатуры в Германии, что заставило нацистских главарей терять время на поиск благовидных предлогов для уничтожения мешавших партий. Леман удачно вписался в крутой поворот внутригерманской жизни – он сразу получил пост в созданной декретом министра внутренних дел Пруссии 26 апреля 1933 года тайной государственной полиции (гестапо). Скорее всего, здесь сказались личная симпатия и доверие к Леману назначенного руководителем прусского гестапо Рудольфа Дильса. С 1934 года связь с Леманом, получившим псевдоним "Брайтенбах”, поддерживал Василий Михайлович Зарубин – талантливый разведчик, создавший обширную агентурную сеть в Швейцарии, Франции, Италии, Германии. Если провести аналогию с романами Семенова, то он, имевший оперативное имя "Бетти” и легальное прикрытие как "чешский инженер”, до конца 1937 года выступал в роли того самого "Алекса”, представлявшего Центр, который ставил конкретные задачи "Юстасу” – агенту "Брайтенбаху”.
|
